Греченин Леонард

Греченин Леонард Афиногенович (1932 - 2009). Родился 24 февраля 1932 года в селе Нижне-Камчатске. С 1937 по 1962 год проживал в Ключах. В 1963 году переехал с семьёй в Елизовский район,  а с 1967 года жил в г. Петропавловске-Камчатском.  Из пятидесяти лет трудового стажа одиннадцать лет посвятил науке в системе гидрометеослужбы в Ключах, двадцать пять – партийной работе, в основном в трудовых коллективах, остальные годы проработал в управлении домостроительным производством. 

Леонард Афиногенович  любил Камчатку, её людей. Был талантливым человеком, увлечённой натурой. Всю свою жизнь изучал и познавал историю родной земли. Тонко подмечал прелести нашего края, не переставая удивляться всем явлениям природы.  В газете  «Абориген Камчатки» за 2005–2006 годы  опубликовал свою повесть-воспоминание «Откровение», повествующую о жизни посёлка Ключи  в 30-60 годах 20 века. При жизни издал сборник стихов «И потянут гуси караван…» (Петропавловск-Камчатский: Холдинговая компания «Новая книга», 2007).

НЕТ! ВЕСЬ Я НЕ УМРУ…

ИЗДАТЕЛЮ

«Нет! Весь я не умру»…
Мой сборник на Камчатке
Меня переживёт и долго будет жить!
Вот только кто его бы напечатал?
А надо-то всего сто тысяч положить!

НА ПРИРОДЕ

Я себя вспоминаю в избушке,
Что стоит на увале лесном,
Как лежу на цветастой подушке,
Упиваясь безоблачным сном.

Всё мне, брат, в этом мире по нраву,
Всё меня ублажает вокруг!
Очевидно по высшему праву
Попадёт сюда каждый не вдруг.

Лишь тому, кто с Природою дружен,
Кто с Природой примерно на «Ты»,
Проводник в это царство не нужен,
Чтоб реальностью стали мечты…

Покупаться в родоновых ваннах,
Да уж в этом и чудо в одном –
По своим исцелительным данным
Равных нет им на шаре земном.

Побродить по замшелым увалам,
Где кедрач островками растёт,
Где брусники бывает навалом,
Где глухарь свою песню поёт.

И подняться потом ещё выше,
Чтоб увидеть просторы вокруг,
И запеть, чтобы песню услышал
Самый близкий да истинный друг.

И ПОТЯНУТ ГУСИ КАРАВАНОМ…

Скоро осень желтым покрывалом
Землю неостывшую покроет,
И потянут гуси караваном,
Оглашая грустью всё земное.

В этом крике горечь расставанья
С родиной бесчисленных озёр,
С краев брачных дней и гнездованья,
Речек быстрых и тенистых гор.

Я и сам, как будто в этой стае,
И грущу, прощаюсь, и страдаю…

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Шиповник ярче закраснел,
Рябина маком запылала,
А лес… как будто погрустнел,
И мне немножко грустно стало.

КИПРЕЙ

Кипрей – Камчатская сирень
Обочины дорог венчает!
Кого лишь обуяла лень,
Сей прелести не замечает.

НА ЕЛОВКЕ

Тальник пестрит в запрудах,
Встемнел ольховый бор,
Стоит, как в изумруде,
Еловый косогор!

БЕРЕГИТЕ ЛЕС!

Люблю побыть до обалденья
С Природою наедине!
Уж не за то ли с ней общенье,
Она ключ к песне дарит мне?!

Уж скоро тридцать лет охочусь,
Не ради выгоду извлечь,
В ином году хватает ночи,
Чтоб на год вновь себя зажечь!

Прекрасна на Камчатке Осень
Зеркальным отблеском озёр,
Просторами вкруг них покосов,
А Лес! – Он сам Гипнотизер!

В своём пестрящем многоцветье –
Воображенья чаша он!
Я счастлив тем, что видел это,
Когда в воде он отражён,

Когда над ним в лазурном поле
Спят кучевые облака,
И белизною с ними споря,
Вулканы смотрят свысока!

Коль хочешь быть на «Ты» с охотой,
Занятье это «стоит свеч»!
Так не страшись «седьмого пота»
В своём стремленьи Лес беречь!

ТАЁЖНИКУ

«Одинок! – пожалеет проезжий, -
День и ночь до конца ты один!..»
Одинок не лесник, а всё «те же»,
Из шпаны, а лесник – Господин!

Господин в благороднейшем смысле,
В окруженье невиданных чар,
Он не знает, что значит завистлив,
И не сделает в спину удар.

А наставница в этом Природа!
Наша с вами кормящая Мать!
Если б все её в мире народы, 
Как таёжник могли уважать!

ЛЮДИ! НЕ ГОНИТЕ СЧАСТЬЕ ПРОЧЬ

Тороплюсь, поскольку скажем честно:
Мне б прожить до первых петухов,
Я хочу пропеть Вам эту песню
На мотив Есенинских стихов.

Это было тихой летней ночью
За рекой, где тёплые пески,
Поломал я аленький цветочек,
Падал он, роняя лепестки…

Как сейчас я помню губы эти.
Обжигаясь, страстно целовал,
Ты была прекрасней всех на свете,
Я тебя любимой называл…

Жизнь прошла, и ничего не хочется,
Как нежна была к нам эта ночь!
Только счастье больше не воротится.
Люди! Не гоните счастье прочь.

А когда кому-то станет грустно,
Тот её споёт уж без меня
О своей любимой с добрым чувством,
Уходящим, в прошлое маня…

***
Памяти Харчина*

«Поднимайся, народ!
Обратился он к аборигенам, -
Час пришёл, чтобы землю свою защитить
От бандитов казацких, от срама и плена,
Иначе потомки нас просто 
Не смогут простить.

Чую я, что-то порохом всюду запахло…
Без потерь просто так 
нам её не сберечь,
Но сидеть и смотреть как она
От разбойников чахнет,
Лучше стойко, друзья, защищая её умереть!

Только мы им до дому укажем дорожку,
Только мы превратим всех бандитов во прах!
Да! Я мачеху-Русь не жалею
ни капли, ни крошки,
Если сеет она нищету, мародерство и страх.

Поднимайся, народ! Час пришёл!»

*Федор Харчин – предводитель восстания аборигенов в 1731 году.

***
Памяти защитников
Петропавловска-Камчатского

Сто пятьдесят годов тому,
Как Петропавловск стойко
Стоял в осаде и дыму
Под флагами Завойко.

Представлю с Вами славный бой,
Как правнук за прадеда,
Который жертвовал собой,
Чтоб одержать победу.

«Хорунжий Савинский, собой, -
В тот час Завойко молвил, -
У мыса ты завяжешь бой,
Ну, до победы полной!

Гаврилов натиск на тебя
Ослабит батареей,
Ну, береги, сынок себя,
Я на тебя надеюсь».

И прадед, получив приказ,
Доверьем обличённый,
При ополчении тотчас
Собрал отряд сплочённый.

«Кто не желает умирать? –
Спросил он с виду строго, -
Того не будем мы карать,
Им скатертью дорога…

Но слабых духом не нашлось
Средь местных и служивых,
Да так у нас уж повелось –
Не думать «быть бы живу».

«Сигнальный» первым примет бой,
И оттого как дружно
Мы город защитим собой,
И помирать не нужно!

Теперь лопаты да ломы –
Несите всё, что гоже,
Укрепим оборону мы,
Коль наступать не можем».

«Однако оторопбэрот –
Мэдвэдя бил полвэка,
А нонцевшо наоборот,
Бить надо цэловека?»

«Какой же это человек? –
Казак ему темяшит, -
Ты под пятой у них навек
Забудешь про Дуняшу».

Так и судачили они,
Пока не запалили,
Из пушек вырвались огни,
И в церкви зазвонили.

«Заокеанским господам!»
«По нечестивым бандам!»
«Беречь патроны! По рядам!» -
Передалась команда.

На выстрел пушек корабли
Приблизились в тумане,
На батарее слышно: «Пли!
Держитесь бусурмане!»

Ну, молодцы Гавриловцы!
Горит корабль врага!
Пускай теперь плывут «пловцы»,
Их встретят берега!

Но рано нам торжествовать,
Противник слишком грозен,
Видать, умеет воевать
Да и числом умножен.

Спустил все шлюпки с кораблей
Десант в три эшелона
И по всему, видать, скорей
Достичь желает склона.

Осилим, если на себя
Десяток каждый примет
И «приласкает» голубят,
Пока нам мушка зрима.

…Решили шлюпки подпустить
Как только можно ближе,
И каждый верит: Бог простит,
Затеяли не мы же!

А берег тут же замолчал,
Как будто вовсе вымер.
Враг маневрировать начал,
Пустил завесу дыма…

Нам надо первых две «волны»
Не допустить на камни –
Стрелять прицельно мы сильны,
А третью встретим славно!

…Не счесть врагов, что бухту вод
Поощряли кровью,
Казался красным небосвод
На миг, кто вскинет бровью.

И вот настал тот страшный миг,
Когда одна немога,
Чтоб встретившийся вражий лик
Штыком убрать с дороги.

Ура-а-а! Ура-а-а! В единый гул
Переросла атака,
И опьянел, как в тот загул,
От крови забияка!

Теперь ничто уж нипочём:
Коли! Руби! Уродуй!
Да подбирай своих плечом,
Кто оступился с ходу!

Никто не слышал ничего
(враньё, что «слышны стоны»),
В глазах лишь враг! Убей его!
Пока не срезан оным.

Не счесть атак, похоже очень
Камчатка надобна врагам,
Её богатства, между прочим,
Известны были всем богам…

…Настал в защите перевес!
Враг показал нам свою спину,
И было чудом из чудес
Нам совладать с такой махиной!

Навечно, стал заказан путь
Иным любителям наживы.
Да! Такова Камчатки суть
Пока мои Камчатцы живы!

…Достойно в блеске эполет
С победного момента
Носил наш прадед сорок лет
Свой орден Анны с Лентой,

Который был вручён за бой,
За мужество, отвагу.
Не раз водил он за собой
На смерть и честь ватагу!

Все сорок лет он – командир
Бессменный гарнизона!
Берёг он с честью свой мундир
По воинским законам.

Четыре сына возрастил,
И Фёдор стал военным.
Он в Усть-Камчатске службу чтил,
Был Приставом степенным.

Да жаль, что деда своего 
Нам не пришлось увидеть,
Лишь фотографию его
Храним в семейном виде.

Где мама с братьями её,
Дед с саблей в эполетах,
Медалей на груди литьё –
Усердия примета!

Потомков всех не перечесть –
Их в городе за сорок!
И все приумножают честь,
Коль от героев скоро.

…Почтим же память тех, кто встал
За Петропавловск грудью!
И пусть на этот пьедестал
Дорога вечной будет!!!

СОН

Я заснул и вот, что мне приснилось,
Между прочим, словно наяву,
Будто наша власть переменилась,
И я снова в лодке наплаву!

Камчадалы снова рыбу ловят,
А закон ловить им запретил.
Первый раз без злобы и зловонья
Рыбинспектор мимо прокатил,

Чтоб поймать того, кто топит,
Выдрав словно зверь, её икру…
Кто же разбудить меня торопит,
И кому мой сон не по нутру?

Я читал на Съезде эти строки,
Не жалели земляки ладош,
Но в своих чиновничьих пороках
Власть не уступила ни на грош.

Не хотят, чтоб я увидел снова
Как когда-то, в юные года,
На полнейшей праведной основе
В реках мы тянули невода.

Или сеткой по Камчатке сплавом,
Между прочим, кто и где хотел,
Не страшась инспекторской облавы,
Были с рыбкой, «чтоб я похудел».

А теперь я в городе известном,
Нет давно села, где был рождён.
Говорят, что требовать нечестно,
Рыбу мне, которой обделён.

Говорят, что я живу счастливо,
Как в раю, да только за «чертой».
И ловлю … на туалетном сливе,
Я же не бандит и не крутой…

В городе – питайся всем, чем хочешь,
Только, брат, смотри не отравись.
Власть послушать? – Только захохочешь,
Лучше от такого сна проснись.

Я б вернулся с радостью великой
К берегам родной моей реки,
Да ста лет бы на природе дикой
Прожил оскорбленьям вопреки,

Где в вершинах Радуга с Маимлей
До Нижне-Камчатска вширь и вспять
Пращура навеки было имя,
Родовая есть на то печать.

Я вскопал бы огород у речки,
Где веками шеломайник рос,
Две козы держал бы, две овечки,
На зиму готовил дикорос,

Рыбку б заготовил, что полезней:
Закоптил тешу и балычок,
Уберёг бы нас от всех болезней
Наш трудолюбивый родничок.

Ставил бы капканы на пушного,
Уток бы на озере стрелял,
И по старой памяти я снова
Обо всём стихи бы сочинял.

Рисовал пейзажи бы с натуры,
Идолов из глины бы лепил
И напевы собирал в папури,
Чтоб баян мне эту песню лил…

Пригласил бы к этой полной чаше
В гости камчадалов-горожан,
Убедиться, у кого же краше
Жизнь у северян или южан?

А теперь скажи мне, кто счастливей:
Я или тот юный камчадал?
Не нужны мне яблоки и сливы,
Никогда без них я не страдал.

А без рыбки (только не горбуши.
Пусть горбушу есть «япона мать»)
Не могу и дня прожить.Послушай!
Что же тут ещё не понимать!

Снись, не снись, о тех угодьях деда
Мне мечты незбывной не унять.
Но куда ж я с города поеду,
Если Власть не хочет нас понять?

А придётся, поздно или рано!
Битые решимости полны,
Триста лет болели наши раны,
Мы теперь как никогда сильны!

ДУМЦЫ

В столовой от пуза нажрутся,
Чтоб в Думе поспать, попер…еть,
От нечего делать – дерутся –
Энергию некуда деть…

ЧТО ПОДЕЛАЕШЬ?

Гордый я, да нищ до срама
И богатым не бывать,
Потому что меня мама
Не учила… воровать.

***
Памяти С.А.Есенина

Он весь, как светлый день весенний,
И васильки во ржи горят…
Пусть о тебе, Сергей Есенин,
Тысячелетья говорят!

Пусть о тебе слагают песни,
Деревня Храмом пусть стоит,
Тебя родившая в безвестьи,
Несчастной Родины пиит.

В молве тебя убило время – 
Знакомо нам «спасенья нет»*
Доколь же гении, как бремя,
России будут застить свет?!

Доколь печаль и грусть в берёзах
И на заброшенных полях? –
Видать, не отольются слёзы
О гениях и тополях…

*М.Ю.Лермонтов «На смерть поэта»

***
Памяти моей мамы – 
Екатерины Фёдоровны

Прости меня, что занятой был самый,
Причиной был твоих седых волос,
Прости меня за огорченья, Мама,
Что испытать тебе по жизни довелось.

Не помню я, чтоб ты сердилась
Иль голос повышала на детей…
Ты вся всегда улыбкою светилась
От нами тебе посланных вестей.

Ты и теперь, как солнце, всех нас греешь,
Любовью материнскою пылая,
…Так почему мы искренне жалеем
Родную Маму, лишь когда теряем?

ЁЩЁ НЕ ВЕЧЕР

Стучит косоротая в двери, 
Скривила ехидную пасть, 
А я в эту близость не верю, 
Как впрочем, в любую напасть.

Мне жизни движенье дороже, 
А смерть – чаще слабых удел,
Пусть корчит она свою рожу, 
Пока не наступит… предел.

Тогда откажусь я спокойно, 
Не вспомню  «соломинки» суть – 
От радостной жизни покойно 
Отправлюсь в назначенный путь.